Кошмары продолжались уже месяц, а может, и больше. В этом месте время было последней вещью, о которой хотелось думать и за которой нужно было следить. Сон не был спасением, а только пыткой, в которую его погружали каждый вечер ровно в 21:00. Сначала наступала удушливая темнота, но ее можно было терпеть. А потом… Потом появлялись эти твари с лопнувшими глазами, из которых постоянно текла грязная жижа. У них были клыки и когти, длинные, черные и тоже грязные. Они кромсали его, рвали на кусочки, съедали медленно, по частям. Но самым страшным было не это. Ведь обычно сон кончается на твоей смерти, но не в этом случае. На сколько бы кусков его ни рвали, он все равно продолжал существовать, ощущая себя в каждой пасти этих тварей. Но даже когда его съедали полностью, когда он уже по всем законам должен был бы прекратить чувствовать, все равно продолжал осознавать себя. С пасти он спускался кровавыми ошметками вниз, по пищеводу, вплоть до желудка, где его перетравливали, переваривали, уничтожали до основания…
Пробуждение было очень болезненным. Реальность обрушилась ярким светом ламп, холодом белых стен и вонью его собственных фекалий. Боли больше не было. Хотя все относительно. Он просто свыкся с ней. Истерика каждой клеточки тела. Он слышал их вопли, когда они горели в нем, когда они искажались и рушились. Все его существо отторгало себя. Нет, он больше не был человеком. Не мог быть по определению.
Взгляд выхватил единственное яркое пятно в бесконечной белизне.

Занавески.

Слепая ярость дурманит рассудок на пару со страхом. Он ненавидит эти занавески. Даже когда окно закрыто, они шевелятся, тянутся к нему, будто руки. Да, это руки мертвецов: ледяные, покрытые струпьями и наполовину сгнившие. Они тянутся к нему, желают прикоснуться, обвить нежно его шею и душить. Душить до тех пор, пока он сам не станет таким же. Они хотят его, он нужен им. Он знает.

- Почему? - эфемерные голоса поддразнивают его.

Нет-нет-нет. Нельзя слушать их шепот, нельзя отвечать. Ненависть. Она может спасти его, главное – ненавидеть. Он так и делает - слепо ненавидит их.

- Но почему? Из-за чего ненависть? Почему? – Шепот все отчетливее слышится в голове, все настырнее.

Они шепчут, смеются, глумятся над ним. Сотни голосов, тысячи! И руки, руки тянутся к нему.

- Ответь! – Все громче, крики почти наполняют его целиком, отдавая болью в конечностях.

Визг. Это приказ. Истерика отдается эхом в его голове. Они желают ответа. И он у него есть. Безумные нотки слышны в голосе. Когда он кричит: «Розовые, они розовые!» Да, он ненавидит этот цвет. И ярость застилает рассудок.

- Но почему, почему этот цвет?

Нет, они не отпустят. Но на миг становится тихо. Слишком тихо. Но он не знает. Не понимает, почему ненавидит этот цвет. Он лишь осознает – он ужасен.

- Вспомни, вспомни, вспомни. - Голова опять взрывается от безумного шепота.

Тысячи оттенков. Калейдоскоп интонаций.

- Ну же! Вспомни! Вспомни все! Почему розовый? Вспомни!

Нет, только не это. Он не будет. Он не знает, не помнит, не хочет. Нет-нет-нет! А голоса кричат, разрывая его барабанные перепонки.

- Вспомни! – Нельзя не подчиниться.

И, вопреки всем его усилиям, в памяти всплывает имя - Сакура.



Музыка разрывала слух битами, а яркие вспышки раздражали глаза. Официантка принесла уже шестую или седьмую порцию «Хиросимы». Запах сигаретного дыма дурманил сознание, вызывая мутные образы из прошлого. Зачем они здесь? А чтоб забыться и утонуть в атмосфере ночной жизни города Токио. Выпивка, наркотики и оглушительная музыка. Это их жизнь. Кто-то предложил дорожку, и эти двое не отказались. Это их путь. Так легче. Принял, и жизнь становится прекрасной.
На небольшом кожаном диванчике расположились четыре человека. Видно было, что уже не первый раз они так отдыхают, отдаваясь звукам музыки, пьянящему алкоголю и дурманящей рассудок дозе. Это уже вошло в привычку – абсент и доза, а потом они будут зажигать на танцполе до самого утра. Розововолосая девушка, как-то дико и даже надрывно смеясь, потянулась рукой к очередному стакану с выпивкой и залпом перекинула в себя обжигающий напиток, словно бы там была обычная вода. Второй стакан она поднесла к губам блондина и словно дразнясь, провела пальцем по ним, а затем резко поднесла коктейль и буквально влила в рот парня. Но он не сопротивлялся и с каким-то мучительным удовольствием покорно проглотил обжигающий горло напиток. Девушка немного диковато засмеялась и, подразнив блондина, почти ползком подобралась к брюнету. Повалив парня на диван, девушка крепко его поцеловала. Дурманящий, с привкусом абсента, он обжег до самого основания естества, заманивая в свои сладкие сети. Молодые люди уже не замечали никого вокруг, замкнувшись в своем маленьком мирке удовольствия, а наркотик разжигал их кровь, толкая на все большие безумства.
Выплывая не несколько мгновений в реальный мир, девушка оторвалась от уст парня и, отыскав рукой маленькую сумочку-клатч, достала из нее две круглые пилюли, о предназначении которых было не трудно догадаться. Одну она проглотила сама и запила ее очередной порцией полусладкого напитка, а вторую дала блондину. Еще совсем чуть-чуть, и ей будет плевать на весь мир. В жизни девушки значимыми будут только танцпол, музыка и волны удовольствия, которые накроют с головой и не отпустят до самого утра.
Почувствовав непреодолимый прилив энергии, розововолосая вскочила на ноги и, пошатываясь, потащила блондина на середину площадки. Танец манил к себе, заставляя двигаться в ритме музыки и буквально чувствовать ее на ощупь. Плавные движения, и она уже прижимается к парню, который, впрочем, ничего против не имеет. Вместе они одно существо, плененное дурманом музыки, наркотиков, выпивки и танца. Их не волнует, что завтра будет дикая боль и поиски новой дозы. Они живут лишь этим моментом, утопая в океане удовольствия.

А двое на диванчике? Их уже не интересовало ничего, кроме призрачного мира удовольствия, в котором они витали уже не первый и далеко не последний раз. Брюнет, очнувшись от своего приятного бреда и пошатываясь, поднялся с дивана и, подкурив очередную сигарету, направился к бару за новой порцией выпивки, которая опять поможет ему погрузиться в свой замкнутый мирок. По дороге он встряхнул девушку с темными, почти черными волосами и заплетающимся языком спросил:
- Хината, ты что-то будешь? – Но девушка не услышала его, а лишь взглянула устрашающе пустыми, светло-серими глазами, продолжая витать в своих бредовых мечтаниях. Саске пьяно взмахнул рукой, давая понять, что он наплевал на девушку и, пошатываясь от выпитого, направился по уже давно знакомому маршруту к бару.
Едва дойдя до стойки, он, уже не в состоянии нормально говорить, ткнул пальцем в название коктейля, и девушка-бармен послушно выполнила заказ. Выпив залпом напиток, начал искать глазами в толпе парочку танцующих друзей. Но расфокусированный взгляд никого не нашел. Плюнув на это занятие, брюнет направился обратно к столику и, удачно приземлившись, погрузился в свои одурманенные мысли.



Сакура как-то упустила тот момент, когда они покинули клуб и оказалась в синем Porsche Саске. Мысль о брюнете отозвалась тянущей истомой внизу живота, но это чувство надолго не задержалось в воспаленном мозгу. Они с Наруто уже мчались на бешеной скорости по встречной. Все вокруг плыло. «Хиросима» на пару с экстази сделали свое дело. Ей было душно, весело и абсолютно все равно. В кресле водителя Наруто кричал что-то невпопад оглушающей музыке. Одурманенный рассудок с удивлением отмечал, что ей уже наплевать на то, где она. Некий холодок, и подозрение промелькнуло на задворках сознания. Но она сразу же отбросила это наваждение и, перекрикивая вопли блондина, горланила: «быстрее!»

Глухие удары барабанов.

Наруто окинул ее затуманенным взглядом и, облизнул горячие губы, выжал педаль газа. Никто не заметил, что стрелка на спидометре добралась до отметки двести двадцать миль в час. Они смеялись, кричали, танцевали на кожаных сидениях. Никого не интересовало то, куда же они едут и зачем. Скорость будоражила кровь, все тело било мелкой дрожью. В такие моменты очень остро чувствуешь, как ничтожно и ограничено твое тело. Им хотелось свободы, и машина ревела, подчиняясь желанию водителя и его спутницы.
Дальше все происходило как на замедленных кадрах. Сознание девушки нарисовало на дороге знакомый силуэт, и она с криком «тормози, болван!» бросилась к рулю. Разве она могла понять, что Саске сейчас в клубе и никаким образом не может стоять посреди автобана? Нет. Но в этот миг она ощутила острую необходимость в нем.

Где-то раздался призрачный звон колоколов.

Парень и вовсе не понял, что происходит, лишь почувствовал, что что-то не так. «Странно», - промелькнуло в белобрысой голове. Машина зигзагами мчалась дальше, лишь каким-то чудом не слетев с шоссе. А потом они одновременно почувствовали леденящий холод в области затылка, в немом оцепенении наблюдая за ярким светом фар грузовика. Уже ничего нельзя было сделать. И в последние секунды, которые растянулись в вечность, они молились, каждый о своем.

Затейливая перебежка по клавишам, и все остановилось.

Бешеный визг тормозов и громкий звук сигнала фуры. Водитель еще пытался изменить рок. Тщетно. Лобовое столкновение. Их души покинули тела в тот же миг, отчаянно думая о своем. На зеленых глазах еще не успели выступить слезы, но душа кричала, взывала к тому единственному, которого она больше не увидит. «Саске, я… люблю…». Влага не выступила на глаза, когда ее голову оторвало от тела. Владелец взгляда цвета неба не почувствовал ничего, кроме удушающей вины. «Прости, Саске. Но я рад, что она не будет твоей». Парня вышвырнуло из салона. Как тряпичная кукла, он упал на асфальт и лишь каким-то чудом не был расплющен грузовиком. Но это не спасло его. Череп был проломлен от силы удара…



Какое-то очень нехорошее предчувствие прорвалось сквозь дурман, и Саске резко выплыл из своих бредней. Прилично пошатываясь, он поднялся с дивана и, оставив Хинату на диванчике, нетвердой походкой отправился через весь танцпол в поисках более тихого места, чтобы позвонить. «Куда же пропала эта парочка идиотов?» Злость с примесью некой ревности начала охватывать брюнета и, расталкивая танцующих, он направился куда-то в глубь клуба. Внезапно он встрепенулся, почувствовав на себе невероятно холодный, почти леденящий и пропитанный ненавистью взгляд. Резко развернулся и начал смотреть по сторонам, пытаясь уловить столь пристальный взор. Но толпа была настолько огромна, что Саске просто затерялся в ней. Плюнув на это, парень, едва не упав, медленно двинулся дальше. Звуки резали слух, а всплески светомузыки просто разрывали глаза. Темп мелодии резко ускорился, и ему сквозь громкие биты словно бы послышался крик: «быстрее!» Где-то внутри что-то противно зашевелилось, но парень списал это на переизбыток алкоголя.
Добравшись, наконец, до более-менее тихого места, Саске дрожащими руками достал телефон и, едва попадая по клавишам, стал набирать хорошо знакомый номер. Послышались длинные гудки, но абонент не брал трубку. Противное чувство сильно усилилось, и он опять набрал номер. Вдруг кто-то резко толкнул его, и телефон полетел на землю, разбиваясь вдребезги под призрачный крик «тормози, болван!» Музыка плавно перетекала от ударных битов к эфемерному перезвону колоколов. По спине пробежал до омерзения жуткий холодок…

Хинату понемногу начал покидать дурман, и девушка, очнувшись от своего наркотического полусна, потянулась к сумочке в надежде на еще одну порцию такого спасительного порошка. Внезапно ее обуяло невероятно сильное чувство тревоги. И, услышав какой-то странный звук позади, она резко развернулась. Стоящая рядом бутылка с выпивкой стремительно полетела со столика. Коснувшись пола, она разлетелась на мелкие кусочки, и звук разбивающегося стекла смешался с до омерзения противным скрежетом металла. Никто из танцующих не заметил дивных звуков синтезатора, что чудно вплетались в музыку, делая ритм особенным.
Молодые люди в тот момент на подсознательном уровне понимали, что произошло что-то страшное, но одурманенный разум еще не скоро даст им это прочувствовать…



Утро радовало своими теплыми лучами солнца, но, как оказалось, далеко не всех. Темноволосая девушка в красивом, черном, коротеньком платье и высоких шпильках растянулась поперек кровати, не удосужившись хотя бы снять обувь. Луч солнца задорно заиграл на лице девушки, и она, едва шевелясь, издала протяжный, мучительный стон. Повернув голову в другую сторону, Хината открыла глаза и тут же закрыла обратно, проклиная выпивку, вчерашний вечер и все на свете. Но совладав собой и превозмогая жуткую головную боль и тошноту, поднялась с постели. Первая мысль, которая посетила девушку, - идея о быстрой и как можно менее мучительной смерти. Поборов кое-как все эти ощущения, Хината дрожащими руками расстегнула застежку на босоножках и, сняв их, побрела в душ, надеясь избавиться от первых волн ломающей боли. Ей нужна была новая доза…
Выбравшись из-под холодного душа, Хината начала медленно приводить себя в хоть какое-то подобие человека. Через час она должна быть в университете. Но до этого нужно было достать наркотик, иначе этот день ей покажется адом. Дрожащими руками она достала мобильный телефон из сумочки и набрала давно выученный наизусть номер. Длинные гудки в трубке звучали целую вечность. Но вот, наконец, абонент поднял трубку. Без всяких приветствий девушка выпалила охрипшим голосом:
- Мне нужно еще.
Ответ прозвучал холодно, но с неким самодовольством.
- Где встретимся?
Хината уже хотела была ответить, но тут на вторую линию поступил звонок.
- Подожди минуту, пожалуйста. Мне звонят. – Девушка переключилась на вторую линию. В трубке прозвучал тихий, отстраненный голос Ино.
- Хината, Наруто в больнице… Адрес прислала тебе в сообщении. Приезжай…
Хьюга, которую охватила страшная дрожь, переключилась на первый звонок. Голосом, который не принимает возражений, выпалила:
- Я наберу позже…
Бросив трубку и быстро одевшись, девушка вылетела из дома, захватив с собой только ключи от автомобиля и мобильный телефон. Ее темные волосы так и остались мокрыми.


Саске проснулся от невероятно громкого стука в дверь. Голова просто разрывалась, и волнение противно шевелилось, не позволяя мыслить. До утра он так и не нашел Сакуру и Наруто. Беспокойство и толика ревности прочно засели внутри, медленно, но верно подбрасывая разные картинки измены.
Парень медленно, дабы его не вывернуло по пути, поднялся и пошел открывать дверь, попутно удивляясь желанию увидеть, что пришло его розововолосое бедствие, и сейчас будет вправлять ему мозги за то, что они с Хиной ушли, не дождавшись их.
Замок противно громко щелкнул, и дверь открылась с отвратительным скрипом, который отозвался новым всплеском головной боли. На пороге стояла Ино и смотрела на парня пустым взглядом.
- Чего тебе? – Саске облокотился на дверную раму и устало прикрыл глаза.
- Собирайся и поехали. – Холод скользил в каждом слове девушки.
- Ино, какого черта? Что случилось? – немного отстраненно и с толикой раздражения спросил парень.
- Собирайся. По дороге все расскажу. У нас нет времени.
Опять это мерзкое ощущение долбилось в сознание, а Сакуры все не было. Устало чертыхнувшись, Саске побрел в ванную и, натянув на себя джинсы и футболку, направился вслед за девушкой к ее машине.
Автомобиль ехал мучительно медленно по улицам города, а девушка все молчала, словно не знала, с чего начать. Проезжая мимо какого-то парка, Ино резко затормозила и посмотрела на немного удивленного парня. Сжав руками руль, она, наклонив голову, чтобы скрыть свои глаза, выпалила:
- Сеске, вчера Сакура и Наруто попали в аварию…

Шок.

Сознание начало подбрасывать вспышками те бесценные моменты, которые их связывали.

- Наруто в коме…

Вспышка.

Белобрысое недоразумение в виде парня тащит за собой девушку, которая, кажется, совсем не хочет за ним идти, пытаясь, отвязаться от Наруто, который, как пиявка, вцепился в нее.
- Познакомься, это Харуно Сакура. Она недавно приехала к нам.
Саске уставился на бедную девушку, которая никак не могла отбиться от блондина и, полностью отчаявшись, просто успокоилась и поздоровалась. Она выглядела так по-детски обиженной, что где-то глубоко в душе стало тепло, вспомнилось его детство. Но он не обратил на это внимания, сохранив на лице уже такую привычную холодность и отстраненность.

- Сакура погибла…

Треск.

Разве может что-то поломать человека до такой степени, что его душа начнет превращаться в деревяшку, а сердце замкнется и заставит стать овощем? Оказывается, что может, если у человека отобрать то самое дорогое, что годами оберегало его душу от холода. И когда разбивается вдребезги эта последняя заслонка, то ломается и человек.

Что-то громко разорвалось внутри. В памяти всплыл эпизод, который он хотел бы благополучно забыть.

Темноволосый парень сидел на полу, склонив голову и обхватив колени руками. «Этого просто не может быть! Они все, все, до последнего дорогого человека ушли, оставив лишь пустоту… Одиночество». Парень начал раскачиваться и бубнить себе что-то под нос, не обращая внимания на диктора, которой во всю распинался о страшном преступлении. Был убит весь клан Учих, кроме одного «везунчика». Все казалось нереальным, невозможным. Это было для него самым страшным кошмаром. Ками, как он хотел проснуться и жить нормальной жизнью, которая теперь казалась чем-то недосягаемым!
Легкий сквозняк от открывшейся двери. Розововолосая девушка тихо вошла в комнату и, присев на колени, прикоснулась к плечу парня. Он встрепенулся и обескуражено поднял взгляд на Сакуру. Она посмотрела в его глаза, которые уже были окутаны плотной дымкой отчаянья и ненависти к судьбе. Самими только губами беззвучно прошептала: «все будет хорошо. Ты, главное, не теряй надежду». Молча она взяла его за руку, даря то тепло, которое, как казалось парню, было уже утеряно безвозвратно. Что-то треснуло глубоко в душе, и огромная дыра в груди закрылась тонкой пленочкой призрачной надежды.

Еще один треск.

Мир рассыпался на мелкие осколки зеркала надежд. «За что?» Отчаянный крик утонул в немом упадке духа. Давно забытая трещина на душе увеличилась в десятки раз и превратилась в бездонную пропасть, которая однажды затянет и его.

Саске дернул за ручку дверцы и прожогом вылетел из автомобиля, унося ноги от страшной реальности, которая все больше захватывала его и загоняла в угол отчаяния. Убегая куда глаза глядят, он уже не услышал крика девушки, которая долила еще одну каплю в его чашу безумия.



Тик-так...

Хината, как сумасшедшая, влетела в отделение скорой помощи и, превозмогая сбившееся дыхание, подбежала к стойке регистратуры.
- У-узумаки? – свой вопрос она уже никак не могла закончить. Но медсестра, поняв ее, посмотрела сожалеющим взглядом и сказала:
- Триста тринадцатая палата, третий этаж.
Хината снова сорвалась с места и, спотыкаясь, побежала в указанное место. Поднявшись на третий этаж и едва завернув за угол, девушка заметила Ино, стоявшую с опущенной головой. Подбежав к ней, Хината встряхнула ее за плечи и, посмотрев в глаза девушки, сбивающимся голосом спросила:
- Как он? Что? Что произошло?
Ино сжала руки в кулаки и, собравшись с духом и едва сдерживая слезы, выпалила:
- Множественные переломы и травма головы. Хината, он совсем плох… Сейчас доктор разговаривает с его родителями…
Перед глазами внезапно потемнело. Хината, опершись о стену, медленно сползла по ней и осела на колени, выпуская предательские слезы наружу. Ино присела возле нее и просто приобняла успокаивающе за плечи. Не было сил кричать, плакать. Хината не могла даже проклинать затейливую судьбу за ее злые шутки. Сегодня ее мир рухнул и рассыпался на миллионы маленьких частичек когда-то счастливых моментов. Осталось лишь безграничное отчаянье и бессилие. Не было сил даже чтобы пошевелить руками, которые, как камень, повисли вдоль тела. И только беззвучные рыдания на пару с уже хорошо проявившейся ломкой сотрясали тело бедной, сломленной девушки.

Тик-так...

Открылась дверь, и из палаты вышел доктор.
- Можете зайти и попрощаться.
Взглянув на девушек, сидящих на полу возле стенки, он потупил взгляд и направился прочь. Превозмогая боль и отчаянье, охватившее ее, Хината кое-как поднялась на ноги и, словно бы на автомате, вошла в палату. Картина, которая предстала перед ее глазами, убила где-то глубоко в душе последние проблески призрачной надежды. Трубки, торчащие из искалеченного тела, провода, противный, доводящий до полубезумного состояния звук аппарата и до ужаса изувеченное лицо. Сейчас в лежащем перед ней парне было практически невозможно узнать того всегда радостного и солнечного человека. Возле кровати стояла медсестра и сидела женщина с рыжими, почти красными волосами. А возле нее стоял мужчина с такими же светлыми волосами и голубыми глазами, как и у того, кто сейчас лежал на кровати.
Подойдя ближе к парню, Хината посмотрела на Минато и дрожащим голосом спросила:
- Ч-что с ним? – что-то внутри болезненно сжалось, не давая вздохнуть.
- Черепно-мозговая травма… - охрипшим голосом вымолвил блондин. – Мы отключаем его от аппарата жизнеобеспечения…
Оглушающий звон, и душа разлетелась на миллиарды осколков. Дикий, истерический вопль разорвал на части пространство палаты.

Тик-так...

- Зачем?! Почему?! Почему вы сдаетесь и не боритесь за его жизнь?! Почему?! – Минато уже было подбежал к ней и, схватив за плечи, хотел встряхнуть, но тихий, едва два слышный голос его жены остановил его.
- Хватит… - Минато посмотрела на Кушину, чьи руки судорожно сжимали ладони сына. – Хватит… Он уже свое отмучился. Отключайте. – Бесцветным голосом добавила женщина и подняла взгляд на лицо Наруто.
Руки Минато самопроизвольно сжались, когда он увидел красные распухшие глаза своей жены, наполненные слезами.
- Нет! Стойте! Не надо! – Хината продолжила вопить, пытаясь хоть что-то предпринять.
- Хината, хватит. Шансов нет. Его мозг мертв, это лишь тело, пустая оболочка. - Минато посмотрел на нее своими голубыми, полными слез глазами.

Тик-так...

Медсестра нажала кнопку на аппарате, и воздух прекратил поступать в легкие парня. Звук, отражающий сердцебиение, бесповоротно замедлялся, с каждым новым ударом становясь все слабее и слабее. Разрывая слух, прозвучал последний писк, ознаменовавший собой окончательное разрушение мира девушки, которая бессильно наблюдала за тем, как самый дорогой человек в ее жизни покидает этот мир…
Хинату начало бешено трясти от безысходности и новой накатившей волны ломки. Вырвавшись из рук мужчины, она что было сил понеслась прочь от места, где только что сгорела мечта…
Очнулась девушка уже тогда, когда захлопнула за собой дверь квартиры. Волны ломки, отчаяния и безысходности накатывали одна за другой, принося с собой дикую, почти невыносимую боль. Нетвердым шагом, спотыкаясь обо все, что попадалось на ее пути, она вошла в ванную и, включив холодную воду, забралась под душ. Ледяная вода ослабляла физическую боль, но от этого легче не становилось. С безмолвными слезами она осела на дно душевой кабины и с дикими воплями начала бить кулаками о стену от бессилия. Сегодня умерло гораздо больше людей…
Несколько часов под ледяной водой пролетело, как один мучительный миг. Трясясь от холода и ломки, Хината выбралась из под душа и, взяв в руки брошенный на пол телефон, набрала уже давно выученный наизусть номер. Несколько секунд в трубке звучали длинные гудки, а затем холодный голос ответил: «слушаю».
- Через час, там же, где и всегда.



Третьи сутки, шестая доза и безграничное отчаянье.
Часы послушно отсчитывали время, которое непреклонно шло вперед, не желая останавливаться ни на миг. Хината лежала на кровати, раскинув руки в стороны. Пустой взгляд светло-серых глаз уставился в одну точку на потолке. Окружающее пространство ее больше не интересовало. Рок судьбы сыграл злую шутку. Реальности больше не существовало, а весь мир вместился в маленький бред разбитого человека. Прозрачная слеза сбежала по щеке.
Его больше нет…
Лишь только наркотический дурман спасал от жестокой реальности. И она вспоминала тот миг, когда ее душа была отдана в руки человека, который уже отошел в иной мир.

Прохладный весенний вечер. Парк и такая хорошо знакомая лавочка. Девушка с темными, отливающими синим цветом волосами сидела и рыдала, держа в руках мобильный телефон.
Светловолосый паренек в футболке, пиджаке и джинсах подбежал к ней и, присев на корточки, приобнял за колени, нежно успокаивая.
- Хината, милая, что случилось? Почему ты сидишь тут и плачешь? – Наруто искренне недоумевал.
Девушка дрожащим от слез голосом прошептала:
- Он узнал… Неджи нашел наркотики… Он выгнал меня из дома. – Подул прохладный весенний ветерок, и Хинату начало трясти еще больше.
Наруто поднялся и, сняв свой пиджак и присев рядом с девушкой, накинул его на ее хрупкие плечи. Аккуратно повернув ее лицо за подбородок к себе, он улыбнулся своей самой искренней, солнечной улыбкой и сказал:
- Все наладится, родная. Ты, главное, не плачь. Слышишь, все наладится. – Парень чуточку наклонился и почти невесомо прикоснулся губами к устам девушки.
Сказочный вечер…
Наруто нежно обнял ее и прижал к себе.
Так вместе они и просидели всю ночь, самую незабываемую ночь в ее жизни.

Часы на тумбочке противно тикали, бесповоротно отсчитывая каждый миг. Вдруг Хината надрывно дернулась, и изо рта побежала пена. Девушку начало трепать, а часы и дальше противно тикали, отсчитывая последние секунды перед тем, как ее сердце остановится.

Тик-так...

Удар. Последняя прозрачная слеза сбежала по щеке.

Тик-так...

Девушка снова дернулась. В последний раз.

Тик-так...

Сердце остановилось. Душа освободилась от исполосанной оболочки.

Тик-так...

Рука соскользнула с кровати и безвольно повисла в воздухе.
Ее мучения окончились…



Он сидел на кровати, спутан по рукам и ногам, и апатично следил за тем, как тени становятся все больше, когда солнце все ближе подбиралось к горизонту. После утренней истерики его накачали транквилизаторами и связали, дабы он не причинил вреда ни себе, ни другим. Так что сейчас Саске был подобен амебе или тому овощу, которым несколько часов был Наруто. Но подобные мысли не смели появиться под копной иссиня-черных волос. Он просто сидел, размеренно дыша и пытаясь не обращать внимания на шепот, который настойчиво долбился в сознание. В коридоре послышались шаги. Три раза щелкнул замок. Дверь с тихим скрипом отворилась. В нее протиснулась толстая женщина лет сорока в халате, испачканным всякими объедками и с копной давно немытых волос. Ее глаза быстро отыскали исхудавшую фигуру на кровати, попутно отмечая, что больной все еще крепко связан и для нее опасности нет. Женщина попыталась придать своему непривлекательному лицу доброжелательный вид , когда говорила:
- Саске, а к тебе тут гости пришли. Ты, наверно, очень обрадуешься, когда увидишь своего друга. – Парень все так же сидел, тупо смотря перед собой и никак не реагируя на попытки привлечь его внимание.
Медсестра виновато пожала плечами, обращаясь к кому-то за своей спиной.
- Вот так всегда. Он не идет на какой-либо контакт, а просто не дает к себе приблизиться.
- Ничего страшного. Саске всегда был таким. Думаю, вы можете оставить нас наедине, ведь у вас наверняка еще куча дел. - Приятный мужской голос заставил медсестру томно вздохнуть и на миг отдаться своим грязным фантазиям. Но в следующий момент она, глубоко вздохнув, отступила в сторону, пропуская посетителя внутрь.
- Только вы не провоцируйте его и не развязывайте ему руки. В случае чего сразу же вызывайте персонал. - Она кивнула на красную кнопочку возле кровати. - В общем, я вернусь через пятнадцать минут.
- Не беспокойтесь, - юноша с белыми волосами улыбнулся, слегка представляя на обзор чуть заостренные зубы, - все будет хорошо. Мы с Саске старые приятели.
Дверь за женщиной закрылась, и в комнате повисла зловещая тишина. Учиха не обращал ровным счетом никакого внимания на посетителя, чем вызвал злобный оскал у второго. Вскоре тишину палаты нарушил едкий голос блондина:
- Учиха Саске, - он медленно произносил каждый звук, будто пробуя на вкус имя столь ненавистного ему человека. – Ну что ж, признаю я поражен. Даже после всех весьма трагичных эпизодов твоей жизни, после всех потерь и того порошечка, которым заправляла тебя твоя подруга, ты выглядишь весьма прилично. Особенно учитывая то, что мы сейчас, - небрежный взмах рукой, - в психиатрической больнице.
Брюнет все так же не обращал внимания на незнакомого человека и смотрел на стенку перед собой, легонько покачиваясь. Негромкий смешок вырвался у нежданного гостя.
- Ах, - театрально вздохнул посетитель, - как я невежлив, пришел и даже не представился, мое имя Суйгецу Ходзуки, и я убийца твоей жизни, красавчик. – Безумный взгляд черных глаз был ему ответом. Да, он добился своего. Парень в смирительной рубашке, с осунувшимся лицом и нарушенной психикой обратил на него внимание.
- Ктооо? Когооо? – полушепотом спросил этот сломленный человек, затягивая последние буквы и немного подрагивая. Глаза быстро вертелись в глазницах. Он то смотрел на стоящего перед ним парня, то метал взгляд в сторону двери, то испуганно косился на закрытое окно, а потом снова на парня. Суйгецу, в свою очередь, вновь оскалился. Проведя кончиком языка по клыкам, светловолосый с довольным хмыканьем начал что-то искать в сумке.
- Сейчас, я тебе покажу то, что ты, наверное, уже забыл. Стоит немного освежить твою память. – На этих словах он достал стопку фотографий и приблизился к постели Учихи, который начал все больше раскачиваться.
- Смотри, - он достал первую фотографию и всунул ее под нос брюнету, - думаю, эти люди тебе знакомы.
В момент, когда черные глаза сфокусировались на картинке, палату чуть не разорвал дикий вопль. Суйгецу был готов к этому. Ну а если совсем честно, то он желал увидеть именно такую реакцию, но не хотел прерывать свое веселье так быстро, ведь он ждал этого дня годы. Поэтому быстро сунул кляп в рот человеку в смирительной рубашке. Саске рычал, вырывался, пытался снять с себя рубашку и в конце просто свалился на пол. Он, словно червь, стремился уползти от увиденного.
- Далеко собрался, Саске? – Ходзуки одной рукой поднял скрюченного парня и припер к стенке. - Это ведь только начало. У меня еще много интересных картинок. Некрасиво уделять внимание лишь одной фотографии твоего отца. – Глаза брюнета вертелись, словно ужи в огне, грудную клетку сотрясали конвульсии. Он так сильно мотал головой, что блондину пришлось схватить его за волосы, дабы тот не отключился от удара о стену.
- Смотри, - одной рукой он крепко держал его волосы, а второй доставал все новые фотографии. – Вот, узнаешь, кто это? Мм? Это ведь… Как же ее звали? - Саске опять дернулся и что-то неразборчиво промычал через кляп.
- Ах, да, Микото, - досадное цоканье языком, - а знаешь, она у тебя красивой была, и ей так идет красный, не правда ли? Так, кто у нас там дальше? – Фотография с матерью Саске полетела на пол, а рука Суйгетсу в мгновение ока выхватила новую и преподнесла ее ко взору жертвы.
- Вооот, тут уже намного интересней. Какой у тебя веселый Нии-сан! Смотри, как улыбается тебе. - На фотографии был мертвый Итачи с перерезанным горлом. Кровавая линия соединяла мочки ушей. От этого зрелища Саске из последних сил попытался вырваться. Он уже почти терял сознание. Да он бы предпочел свой кошмар с этими дохлыми тварями, чем снова видеть их. Всех их, как в тот день. Мертвы… Все они были мертвы, хотя часто навещали во снах. Они ожидали его и звали. В этот момент он желал присоединиться. Учиха судорожно закрыл глаза и замотал головой так сильно, что в руке Ходзуки чуть не остался его скальп. Блондин довольно ухмыльнулся, несмотря на то что пришлось ненадолго отложить просмотр фотографий, дабы успокоить истерику Саске. Тот тяжело дышал, но не прекращал брыкаться, хотя был настолько слаб, что все его попытки едва ли задавали хлопот мучителю.
- Саске-куууун, - елейным, тоненьким голоском пропел Суйгецу, тем самым заставляя оного испуганно замереть и открыть безумные глаза. Довольный смешок вырвался из горла блондина. – Ты ведь помнишь, кто так любил тебя так называть? – Резкий моток головой, но больше попыток вырваться не было.
- Неужели нет? – наигранно-обиженным тоном спросил Ходзуки, а потом вздохнул, доставая новую фотографию. - Ну так я тебе напомню. Глянь, какая красавица у меня тут. Правда, ее чудные розовые волосики чуть испачкались в крови, да и голова немножко не на своем месте, но в целом смотрится неплохо.
В этот момент из черных омутов потекли слезы. Он сидел уже совсем спокойно, не предпринимая никаких попыток вырваться или отвернуться. Смотрел прямо перед собой, но ничего не видел, а слезы едва заметными струйками стекали по его лицу. Саске Учиха плакал.
Это очень обрадовало «посетителя». Так что тот отпустил его и с довольным видом быстро упаковал все фотографии обратно в сумку. Брюнет все так же продолжал неподвижно сидеть возле стенки, содрогаясь от каждого вздоха.
- Ты жалок, Учиха. Жаль, что ты не можешь осознать то, насколько ты ничтожен. Но знаешь что? Меня это не волнует. Ты никого не замечал и жил в своем уютном мирке, не обращая внимания на других. – Его кулаки с силой сжались, а едва заметная дрожь пробежала по телу. – Ты отнял у меня самое дорогое, но это не самое ужасное. Знаешь, что именно бесит меня больше всего? Ты даже не замечал, как рушил жизни других. Ты наслаждался жизнью и даже не подозревал, что из-за тебя ушел из жизни ангел, мой ангел. – Ходзуки за несколько мгновений приблизился к полулежащему телу и ударил его ногой в живот. Глухой стон был ему ответом.
- Мразь! Ты ведь даже имени ее не запомнил, а она ушла из жизни из-за твоего безразличия. Для тебя она была лишь очередной пустышкой, ведь так? – Суйгецу еле сдерживал крики. – Приставучая Карин, которую ты так легко затащил в постель, а потом выбросил, как ненужную подстилку. Мразь! – Очередной удар пришелся на грудную клетку. – Она любила тебя, ублюдок! Я потерял ее из-за тебя! Ты ее убил!
Его рука замерла в нескольких миллиметрах от лица Саске. Ходзуки кое-как совладал собой. Брюнет же продолжал неподвижно сидеть, иногда легонько вздрагивая. Но влага и дальше текла по его впалым скулам. Суйгецу легко наклонился к нему и прошептал в самое ухо:
- Это я их всех убил. Всех. Твой клан, друзей, твою девушку. Это я нанял киллеров, я подрезал тормоза в твоей машине. Это я скормил той брюнетке отраву. Да, это я лишил тебя их всех. Понимаешь? Я твой палач. Я лишил тебя жизни так, как однажды ты отнял у меня самое дороге. Но я не убью тебя. Ты будешь и дальше жить, будь уверен. Я прослежу. Душа подобна дереву, на котором перочинным ножом вырезаны слова и воспоминания. Я оставлю свое клеймо на твоей никчемной душонке. Ты - убийца, и будешь помнить об этом. Именно ты убил свой клан и всех остальных. Именно из-за тебя они поплатились жизнями, и я не дам тебе забыть это, будь уверен.
Он сверкнул хищной улыбкой и выпрямился, поднимая Саске с пола, будто куклу, и таща его к кровати. Затем вытер влажные следи под глазами и вынул кляп изо рта, положил рядом на тумбочку пакет с фруктами.
- Веди себя хорошо, Саске-кун, и никому не рассказывай о нашей милой беседе. Хотя тебе все равно не поверят. Но я не хочу, чтобы у меня возникли проблемы с посещением моего милого друга.
В это время в палату зашла санитарка. Ходзуки бросил последний взгляд на сгорбленную фигуру на кровати и вышел следом.
- Проследите, пожалуйста, чтобы у Саске было все необходимое, - хрусткая стодолларовая купюра очутилась в кармашке женщины. – Я снова загляну на следующей неделе. Присмотрите, чтобы он с собой ничего не сделал. Он очень важный для меня человек.
- Конечно, - санитарка была готова сделать все что угодно, ради этого парня. – Вы хороший друг, молодой человек. Саске очень повезло с вами.
- Вы даже не представляете, насколько правы. – Суйгецу еще раз почтительно улыбнулся и направился к выходу.



Когда двери больницы захлопнулись за спиной Суйгецу, улыбка медленно превратилась в довольный звериный оскал. Наконец свершилось то, о чем он так давно мечтал. Медленная казнь человека, который повинен в том, что его Ангел ушел из жизни. Дикое, почти животное удовольствие заполнило каждую клеточку его тела. Хотелось ликовать, кричать и радоваться. Но он предусмотрительно сдержал свой порыв. Сегодня он это отпразднует по-особенному.
Парень сел в автомобиль и, продолжая все также мерзко и самодовольно ухмыляться, резко двинулся с места. Месть… Какое же это приятное чувство. Оно заполняло все естество собой и приносило невероятное удовольствие. Он выжал педаль газа. Это ощущение счастья, блаженство, кураж… О да! Он был невероятно доволен собой! Столько стараний не пропало даром, и ненавистный ему человек уничтожен...
Громкий звук, визг тормозов, звон стекла, душераздирающий скрежет стали и распластанное мертвое тело на асфальте.

Доля секунды, и кукловод превратился в марионетку судьбы…